Двадцать четвёртое мая, «Специальный обзорный курс Сент-Хилла», 12-й год от Дианетики.

Хорошо. Сейчас у вас, похоже, большой интерес к тому, что же делает Е-метр, и, похоже, вы сталкиваетесь с огромным количеством трудностей того или иного рода. В этой лекции я собирался поговорить с вами об ассес- менте целей, но я не буду этого делать; я, совершенно определённо, буду говорить с вами о Е-метрах.

Понимаете, вы можете угодить в такое множество ям, наполненных всякими сложностями, что вытащить вас оттуда будет непросто ещё в течение долгого времени. Вы всё усложняете. Если б только вы перестали заниматься рассуждениями и начали смотреть!

Я помню... как-то раз я отправился... у меня появился новый мотоцикл, и я стал приводить его в порядок, я пытался привести его в рабочее состояние... это было в Камдене, штат Нью-Джерси. Я пытался завести этот мотоцикл, так что... фары не горели, понимаете; и мы всё щёлкали тумблером. И именно тогда это первое клише... это был первый раз, когда я выдал это клише. Это было: «Смотри, а не думай». Понимаете? Это весьма забавно.

И у этого маленького британского мотоцикла марки «Франсис-Барнетт» было очень сложное электрооборудование фирмы «Лукас»... передняя фара и всё прочее. Оно было очень сложным, и было очень трудно всё это разобрать. Всевозможные провода, конденсаторы и всякие такие штуки.

Итак, я начал всё это разбирать, вынул лампу, отсоединил провода и всё вытащил. Все эти детали лежали тут и там, занимая целый квадратный метр. А потом я случайно посмотрел вниз, на аккумулятор, и увидел, что к его клеммам не были подсоединены провода. Нам пришлось снова всё это собрать - та ещё работёнка. А ведь подсоединить провода к клеммам можно было за минуту.

Это великолепный пример того, как надо «смотреть, а не думать», поскольку, само собой, я всё рассуждал и рассуждал, стоя там, над этим мотоциклом, понимаете, и единственное, к чему это привело, - к разборке его внутренностей.

Вы начинаете что-то делать, и вы начинаете рассуждать, пытаясь разобраться, что же это такое, и что значит то или сё, и в чём заключаются сложности, связанные с чем-то ещё, и так далее. И я знаю, с чем вам приходится иметь дело, потому что есть один учебник по навигации под названием «Даттон». И этим учебником пользуются в военно-морской академии Соединённых Штатов, в Аннаполисе; у них это основная книга по предмету навигации. И вне всякого сомнения, это великолепный учебник. Вне всякого сомнения, «Даттон» - это просто превосходный учебник. Не существует абсолютно ни одного данного по навигации, которое нельзя было бы найти в «Даттоне». К тому же, этот учебник обновляют каждый год... великолепный учебник!

«Барограф - это инструмент для измерения атмосферного давления. Чтение нужно производить в два часа, четыре часа и в восемь часов». Непонятно, что нужно читать. Инструкции, которые к нему прилагаются? Что нужно читать? Бирку с названием завода-изготовителя на нижней части корпуса? Что нужно делать? Что ж, они так и не потрудились сообщить вам это. «Даттон» выше всего этого, понимаете?

К несчастью, во время переизучения навигации на этой планете... я столкнулся с «Даттоном» в середине тридцатых годов, причём довольно сильно, понимаете? Там было всё, кроме понимания. Там не было вообще никакого понимания того, что же всё это такое, но там, вне всякого сомнения, были впечатляющие данные. Да, каждое данное в этой книге было впечатляющим.

Но там не было вообще никаких дополнительных разъяснений. Как например: «Вы всегда должны точно определять местонахождение линкора». И также ни слова не говорится о том, что если не определять местонахождение линкора, то иногда это приводит к катастрофе. Никакого простора для воображения. Уйма сухих данных - одни лишь голые факты. Меня это просто сводило с ума. Я так и не научился навигации по этой книге.

В конце концов мне в руки попала книга... кажется, это был Микстер, «Основы судовождения» или что-то в этом роде... и я прочёл её. Автор не подходил слишком уж серьёзно к предмету навигации, его подход ко всему этому был довольно жизнерадостным, и я откопал там кое-какие данные.

Хотя в действительности я подумал, что было бы проще вернуться к этому предмету и разработать всё самому. Так я и поступил. Как-то в 44-м один адмирал прохаживался по капитанскому мостику, а я что-то там рассчитывал. И он сказал: «Что ж, я вижу, что вы... как это?» Он только что прилетел из Штатов. Он не собирался задерживаться у нас надолго, потому что находиться там, где мы находились, было не очень-то безопасно. И он сказал: «Я вижу, что... но как же это? Вы используете новый учебник коммандера Вимса по воздушной навигации». И он был в недоумении, потому что в это самое время этот учебник печатался в Штатах, а связаться с континентом так быстро мы никак не могли. Нет, так вот получилось, что я разработал это как простой метод навигации и кто-то другой сделал то же самое. Вот и всё. Но этот метод не был взят из «Даттона», однако я полагаю, что теперь он приводится и в «Даттоне». И я думаю, что теперь этот метод никто не может понять. Я хочу сказать, что этот метод представляется мне полностью утраченным.

Но это способ утратить информацию: вы просто выпускаете целую обойму данных и ожидаете, что все будут точно следовать тому, что вы написали; при этом вы не даёте никаких дополнительных разъяснений, понимаете? Так что у нас есть множество примеров этому.

Именно важности любого данного должна быть дана оценка. Оценка... вы оцениваете, насколько важным является это данное. А вы на этой планете так привыкли... ужасно привыкли... изучать не подвергнутые оценке данные.

Кто-нибудь открывает книгу Кришнамурти и показывает вам три места в ней, которые в точности соответствуют тому, что мы говорим в Саентологии; следовательно Кришнамурти - это Саентология. И бедная Пегги Конвей... однажды я показал ей, что эти данные вообще не были подвергнуты оценке. Этим данным не была дана никакая оценка с точки зрения их важности, все они имели такую же важность, что и другие три или четыре тысячи данных. Все эти другие данные имели такую же важность, и некоторые из них были просто нелепыми. Понимаете? Итак, все они были в равной степени важными. Другими словами, не делалось никаких различий с точки зрения важности данных.

И люди постоянно об этом забывают. Они думают, что все данные одинаковы. Это всё равно что думать, будто все люди одинаковы или что-то ещё, - это такая же большая ошибка, потому что получить равенство очень сложно. С точки зрения математики, его получить невозможно. Давайте сорвём яблоко с дерева. Если бы у нас было ещё одно яблоко точно такого же размера, формы, возраста, с точно такой же толщиной кожицы, такой же точно окраски и всё остальное было бы точно таким же, то мы бы сказали: «Что ж, эти два яблока одинаковы». Нет, они не одинаковы. Они не занимают одно и то же место в пространстве. В каком случае они были бы одинаковыми? Если бы все характеристики одного яблока и все характеристики другого яблока были бы одинаковыми... но они занимают разные положения в пространстве, так что они никак не могут быть одинаковыми.

Так вот, чтобы учиться... я слышал эту фразу: «Научитесь учиться». Мне заявляли это в лучших университетах и в лучших колледжах. Они говорят: «Научитесь учиться» - и успокаиваются на этом. Мы должны помнить следующее: существует несколько способов излагать данные. Вот один из них: всем данным придаётся одинаковая важность, не даётся никаких дополнительных деталей, никаких дополнительных объяснений - ничего, что помогло бы человеку понять всё это; вы просто выпускаете целую обойму данных, как из пулемёта: тра-та-та - понимаете? Считается, что это просто здорово. Именно этому сегодня обучают писателей в области научно-технической литературы, и порой эти писатели критикуют работы по Дианетике и Саентологии, поскольку в них не ограничиваются только этим.

Так вот, есть ещё один способ того, как обходиться со всем этим: вы можете выложить все данные и при этом основательно напустить туда туману. Вы как бы закладываете туда такое вот отношение: «Разумеется, ты, балбес, всё равно ничего не поймёшь, потому что всё это так сложно». И это делается различными способами. С помощью сносок: «Смотри: Джервис Крэк, страница 39». Конечно, эту книгу невозможно было нигде достать в течение последнего столетия, так что вы приплыли, понимаете. То, что они делают, так это пытаются создать своего рода священство. И большинство профессоров, которые в настоящее время сидят в университетах и пишут свои работы, повинны в этом. Они пытаются создать священство.

Так вот, почему мне на ум пришла навигация и почему я говорю о навигации, так это потому, что навигаторы посвящают себя исключительно... не этот Даттон, он относится к другой категории... но сами навигаторы посвящают себя формированию священства. Неспроста первые навигаторы южной части Тихого океана были священнослужителями. К тому же, это было священство, которому принадлежала власть в Полинезии. Что ж, эти парни, используя какой-нибудь кокосовый орех с дыркой и подобного рода вещи, занимались навигацией и плавали повсюду. Весьма интересно, как они это делали, но это было священство.

И они напичкали навигацию всякими магическими штучками и всякой ерундой. Что ж, профессор химии виновен в этом не меньше. Он преподносит вам целую кучу всякой чепухи.

Но вот почему мне на ум пришли навигаторы: если вы подниметесь на капитанский мостик какого-нибудь военного корабля, на котором есть штурман, и спросите его, как он определяет местонахождение своего судна, то он вас не застрелит только потому, что это противозаконно. Вместо этого он либо презрительно фыркнет и проигнорирует вас, либо завалит вас по самые уши кучей всякого вздора, не имеющего отношения к делу. Этот человек целиком посвятил себя защите своего культа. Навигация - это то, что делает его важным, а если каждый дурак будет знать навигацию, то этот штурман перестанет быть важным. И на этом для него всё закончится.

Учебник Боудича по этому предмету... я выбираю эзотерическую сферу деятельности (навигацию) не потому, что она вам хоть сколько-нибудь интересна, а просто потому, что она достаточно далека от того, чем мы занимаемся, так что у нас с вами не возникнет путаницы.

В Новой Англии был такой парень, Боудич, и он решил, что астронавигацию нужно спустить с небес на землю. Он разработал кучу таблиц и подобного рода вещей и отправился в путешествие в Китай - и, используя свой маленький учебник, толщиной примерно в полсантиметра, он даже кока обучил навигации посредством взятия высоты светил. Потрясающе. Он обучил этому всех на корабле. С помощью своей крохотной книжицы он обучал навигации всех подряд на всём побережье Новой Англии.

Посмотрели бы вы на эту книгу сегодня! Ха-ха! Она тоже опубликована издательством военно-морских сил Соединённых Штатов; и она вот такой толщины, вот такой высоты и вот такой ширины. Это самое замечательное приспособление для подпорки дверей из всех, что вы когда-либо видели.

Но в этой книге есть всё, что не имеет никакого отношения к навигации, и там есть таблицы, которыми никто не пользовался уже целую вечность. А те таблицы, которые составил сам Боудич... я не думаю, что они там вообще остались. И тем не менее на этой книге стоит имя Боудич.

Понимаете, они напустили туману на всё это. Весь предмет покрыли мраком.

Вот так человек раздувает собственную важность. Делает себя очень важным.

Только двенадцать человек во всём мире могут понять Эйнштейна, и он один из них. О, я не знаю, если бы там было что понимать, то, думаю, больше чем двенадцать человек смогли бы понять Эйнштейна. Я выбрал одного из этих двенадцати человек, которые в состоянии понять Эйнштейна, и пришёл к нему как один из редакторов газеты колледжа - чтобы он написал короткую статью, в которой объяснил бы мне всё это. (В то время я занимался тем, что заводил себе друзей.) Я хотел получить от него короткую статью для газеты колледжа, чтобы я мог объяснить теорию Эйнштейна всем студентам. Это его очень оскорбило. Он был очень расстроен, но... я написал статью.

Но прошли годы, и как-то я разговаривал с одним своим приятелем, который был довольно хорошим учёным. Он был настолько хорошим учёным, что его выгнали из правительства; он был одним из тех шестидесяти четырёх учёных, которых освободили от должности за то, что они выполняли свои обязанности. И он сказал: «Теория относительности? Что ж, давай-ка посмотрим? Масса равна... mc квад... Что ж, давай-ка посмотрим, сможем ли мы... интересно, нельзя ли всё это объяснить очень просто?»

Итак, мы выделили самую суть и рассказали одному ребёнку - и он прекрасно всё понял. В этом предмете не было ничего такого - кроме чего? Кроме огромной важности этого человека. Понимаете? Кто-то использует этот предмет как мантию, украшенную перьями какой-нибудь редкой птицы, понимаете, чтобы можно было стоять перед идолом и говорить всем, каким важным ты являешься.

Что ж, эти методы передачи мысли, методы передачи данных... так вот, наша область деятельности интересна своей своеобразностью, поскольку передаваемые здесь данные в действительности являются совершенно новыми данными, которыми все уже располагают. Так что эти данные действительно очень своеобразны. Так вот, не существует языка, который позволял бы описать все эти данные, потому что язык появился до того, как появились данные. И поэтому случается так, что у нас в языке перепутывается какая-нибудь парочка терминов. Это мелочи по сравнению с медицинскими терминами или с терминами других областей. Тем не менее в нашей сфере есть такое вот слабое место - новые термины. Но нам необходимы новые термины, поскольку без них любое описание было бы непомерно большим.

Я, пожалуй, могу придумать пример: «Совокупность импульсов, источником которых являются сила и принуждение, имевшие место в прошлом, о которых индивидуум впоследствии забыл, но которые обладают способностью оказывать на него воздействие». Понравилось бы вам говорить это каждый раз вместо термина «реактивный ум»? Это было бы просто ужасно, не правда ли?

Так что, естественно, вы осваиваетесь со всем этим и начинаете вырабатывать кое-какую упрощённую терминологию. Но сама эта упрощённая терминология не должна быть чересчур туманной, и наша терминология по большей части таковой не является. Мы не придумываем слова, если они нам не нужны; мы действительно придумываем слова в том случае, когда нам нужно избежать путаницы.

Так вот, у нас нет полного словаря... который у нас должен быть, вне всяких сомнений, чтобы вы могли посмотреть там любое выражение и лучше понять его. Мы годами бились над созданием такого словаря. Недавно, всего пару дней назад, у меня на столе лежали кое-какие заметки... речь шла о том, чтобы начать повторное составление словаря.

Проблема в том, что это стоит больших денег. Это единственный недостаток словаря. Чтобы действительно «сколотить» такой словарь, нужно засадить за эту работу двух-трёх человек на несколько месяцев, потому что необходимо прослушать каждую лекцию, в которой когда-либо давалось определение какому-нибудь слову, и записать все дефиниции сразу под каждым словом, и тогда это будет стоящий словарь. Это также будет и очень стоящий учебник.

Но это тяжёлая работа. По большей части это тяжёлая работа: прослушивать лекции, записывать каждую дефиницию, просматривать все книги, выписывать каждую дефиницию, понимаете; записывать каждое слово, а затем все дефиниции, которые когда-либо были даны для этого слова... потому что определения словам давались по нескольку раз.

Что ж, это препятствие. Вне всяких сомнений. Но что я пытаюсь сделать, как я пытаюсь научить вас чему-нибудь: я даю вам какое-нибудь данное в очень простой форме и пытаюсь показать вам важность этого данного... какова важность этого данного по сравнению с другими данными, понимаете?

Я говорю вам: «Это важное данное», понимаете? А затем, поскольку существует довольно много важных данных, я очень часто допускаю ошибку и не говорю вам, что здесь существует множество данных, которые не являются важными. Понимаете? Они не имеют никакого значения; они всего лишь интересны. Что ж, я говорю вам, что... и даже это, иногда... что здесь мы имеем дело с огромным количеством всякой всячины, с огромным количеством разнообразных явлений.

И вот что происходит: я сообщаю вам важное данное, а вы очень часто хватаетесь за какую-нибудь незначительную, но интересную деталь, которая следует за этим данным. Понимаете? И вы путаете одно с другим. Эта незначительная деталь крайне интересна. Вне всяких сомнений. Вы начинаете забавляться со всякой всячиной, находящейся в разуме, а там есть крайне интересные вещи. Их там, в голове, пруд пруди. Не знаю, как вы можете там жить.

Существует множество крайне интересных данных, просто чертовски интересных данных. Если бы я сел и написал всё, что мне известно о реакциях стрелки или о явлениях, которые можно обнаружить с помощью Е-метра, бог ты мой, получилось бы что-то порядка четырёх-пяти миллионов слов! Мне известно огромное количество странных, невероятных вещей, которые можно было бы проделать, но в них нет никакого проку. Они просто не имеют никакого значения, совершенно никакого. Среди всего этого есть лишь парочка важных данных, и они сведены воедино в этой жестоким образом сжатой книге «Основные данные о Е-метре».

Так вот, эта книга, кстати, служит примером сжатия материала в огромной степени. Тем не менее в ней нет описания мгновенного рида. Описание мгновенного рида включено во второе издание этой книги, но его нет в первом издании.

Так вот, очевидно, я также должен нести ответственность и за то, чтобы говорить вам, что не является важным. Но послушайте! Но послушайте, это четыре-пять миллионов слов, понимаете, по сравнению с парой сотен слов. Это та ещё работёнка.

И нужно знать, как обучать вас кое-каким из этих вещей, но вот что было бы совершенно, абсолютно невероятным, так это пытаться предугадать, что вы сделаете не так в следующий момент. И я вам скажу, если бы кто-нибудь действительно беспокоился об этом, он целую ночь не смог бы глаз сомкнуть. Понимаете? Меня это беспокоит в достаточной степени. Но пытаться предугадать характер ошибки... Потому что ошибку может вызвать любой из этих незначительных моментов. Понимаете? А их просто бесконечное множество.

Так вот, сейчас вашей излюбленной темой стал промежуточный рид, ранний и промежуточный риды. Поскольку термин запоздалый рид под запретом, понимаете... я хочу сказать, запоздалые риды как предмет не представляют для нас интереса... я упустил из виду и не сказал, что существует такая вещь, как ранний Рид, понимаете? Что ж, ранние риды тоже под запретом. Ранний рид ничуть не лучше запоздалого. Вам нужен только мгновенный рид.

Но что такое мгновенный рид? Это тот рид, который появляется сразу же вслед за тем, как была высказана мысль. Так вот, если подытожить это таким образом и принять в качестве дефиниции, то вы поймёте, что воздействие на реактивный ум оказывают именно мысли, а не слова. Именно мысль, а не слова. Вы можете выражать мысли словами, но воздействие оказывает мысль. Реактивный ум на самом деле не реагирует на слова. Слова, будучи символами, преобразуются в мысль, понимаете? У нас есть слова-символы, и затем они выливаются в мысль. Реактивный ум реагирует на мысленный импульс. И одна мысль может нести в себе множество мысленных импульсов.

«Видели ли вы каких-нибудь великолепных, симпатичных, роскошных, восхитительных, чувственных женщин в последнее время?» Сколько ридов вы получите? Это зависит от вас и от Господа Бога.

Так вот, поскольку эту мысль думаете вы, если вы прочтёте её от начала и до конца как цельную мысль, то в первый раз реактивный банк... но это только в первый раз... на него окажет воздействие каждая мысль, содержащаяся в основной мысли. Так что вы получите целую кучу ранних ридов. А в конце концов там как бы прокладывается колея, и вы получаете: «Так вот о чём вы говорите», понимаете?

Основная мысль: «Видели ли вы каких-нибудь женщин в последнее время?» Понимаете? «Видели ли вы каких-нибудь великолепных, красивых, роскошных женщин в последнее время?» Вот эта большая мысль. Реакцию вызовет как сама фраза - «Видели ли вы каких-нибудь красивых женщин в последнее время?», - так и «видели», «вы», «великолепных»... Понятно?

Что ж, забавно здесь то, что вы можете проложить колею для основной мысли или для второстепенной. «Видели... ли... вы...» Понимаете? К этому моменту вы уже получите реакции. Вы читаете как бы с остановками. Вы будете получать реакцию, реакцию, реакцию, реакцию, а затем реакцию на всю мысль.

Что ж, вы видели пример раннего рида в демонстрации, которую я проводил для вас вчера вечером. И я проигнорировал этот ранний рид, я снова задал преклиру вопрос, поскольку не мог определить, был ли там рид или нет. Я просто проигнорировал этот рид, я не стал обращать на него никакого внимания. За время сессии это произошло всего лишь один раз... что-то дало фол, который пришёлся на середину последнего слова. Очевидно, этот рид не был действительным, однако это говорило о том, что этот рид мог бы возникнуть и мгновенно, - а мог и не возникнуть. Поэтому я просто ещё раз проверил. Но это произошло только... за целый час сессии это произошло только один раз. Видите, как редко это бывает?

Так вот, у вас есть составная мысль. И если вы повторяете эту мысль, целиком донося её до преклира, вы рестимулируете мысль majeure, понимаете... не мысль mineure, а мысль majeure. Мы могли бы здорово повеселиться, если бы мы в Дианетике и Саентологии подходили ко всему этому как настоящие... настоящие господа во фраках с рыбьими хвостами, в белых галстуках, понимаете? Вы бы тогда изучали мысль majeure, понимаете, и мысль mineure. О да, мы могли бы вести себя вычурно. Это уж точно.

На самом деле излагать целый предмет о человеческом разуме, используя при этом так мало слов... новых слов... это тот ещё фокус. Это в действительности одно из наших значительных достижений, понимаете. Нам не нужно изучать латынь четыре года, чтобы затем мы могли эту самую латынь неправильно использовать.

Нет, в вашем высказывании заложена эта мысль: «Вы видели каких-нибудь красивых женщин в последнее время?» И поэтому в большинстве случаев вы просто читаете это, и, между прочим, на «вы» почти всегда будет реакция... что бы там ни было.

Реакция может возникнуть на любом промежуточном слове, но вас интересует лишь та реакция, которая возникает в конце последнего слова. В конце последнего слова. Не после того, как вы прекратили говорить, а тогда, когда вся мысль была закончена.

Поэтому вы никогда не стали бы использовать больше одного простого предложения, но вы можете провернуть это даже с несколькими простыми предложениями - вы всё равно можете получить реакцию... большое количество фраз, простых предложений и так далее.

Но возможно, вам придётся прочитать это два, три или четыре раза, чтобы это сработало. Это одна из причин, по которой мы зачитываем формулировку цели три раза... поскольку фол может возникнуть где-нибудь в середине фразы, он может возникнуть случайно. Но вам нужно, чтобы мысль была выражена. Мысль должна быть полностью выражена и донесена до преклира. Поэтому вы ни за что нс добьётесь нужного результата, если прочтёте формулировку вслух меньше трёх раз... чтобы выразить всю мысль, вот и всё. Вся мысль доходит по назначению.

В большинстве случаев, как это ни странно, вся мысль доходит по назначению и вызывает реакцию. Но лишь один раз за часовую сессию, понимаете... мы получили какие-то другие риды, промежуточные риды... но лишь один промежуточный рид появился так близко к концу фразы, что можно было ошибиться... так близко, что его трудно было отличить от мгновенного, - на середине последнего слова.

Так вот, суть заключается в следующем: рид не вызывается мышлением преклира. Рид вызывается не чем иным, как реактивностью преклира. Поэтому мы получаем рид на Е-метре, никоим образом не обращаясь к пониманию преклира. Это не что иное, как раздражитель-ответ. Здесь вообще не участвует какое бы то ни было понимание. Это как если бы реактивный банк мог слушать и реагировать. Как ни странно, он это может.

Мысль идёт от одитора в реактивный банк, она не идёт от одитора в аналитический ум, а оттуда в реактивный банк. В этом случае вы всегда будете получать запоздалый рид. А здесь мы имеем дело с мгновенной реакцией. Неважно, насколько загадочным всё это является. Просто мы имеем дело с мгновенной реакцией. Вы зачитываете мысль, и она вызывает реакцию в реактивном уме. И честно говоря, преклир может находиться в состоянии одурманенности, он может быть на девять десятых без сознания, его внимание может быть рассеяно, с ним может происходить всё, что угодно, а мысль по-прежнему будет вызывать реакцию. Я видел, как преклир, сидя передо мной, чуть ли не храпел, а риды появлялись один за другим. Я проверил это несколько раз. Я был поражён! Можно было сказать ему: «Женщины, женщины, женщины» - и получить реакции: одну, другую, третью. Понимаете, просто замечательные жик! жик! жик! - три мгновенных рида, хороших, крупных рида. И можно было спросить его: «Что я сказал?» И он бы ответил: «Хрр... Что? Что? Что такое? Что? Я не знаю. Что вы сказали?» Он и в самом деле этого не знал. Видите, насколько это безумно?

До тех пор пока вы это в самом деле не исследуете, вам так и будет казаться, будто вы что-то говорите, преклир воспринимает вас аналитически, а затем реагирует на то, что вы сказали, - но это вообще не тот цикл, который здесь имеет место! Это не тот цикл, который здесь имеет место. Чем выдумывать какое-то новое знание, я уж лучше вообще не буду объяснять, какой цикл здесь имеет место, но такого вот цикла здесь нет. Понимаете, я могу сказать вам, какого цикла здесь нет.

Вы что-то произносите, и он реагирует. Что реагирует? Реактивный ум. И там должно отсутствовать время и должно присутствовать не-знание, чтобы возникла реакция. Если время не отсутствует и если нет не-знания, вы не получите реакции на Е-метре. Вот насколько это просто. Если преклир думает о чём-то, чтобы вызвать реакцию, то вы всегда будете получать запоздалый рид, вы не получите мгновенного рида.

О, вам хочется чёрной магии? Пожалуйста. Реактивный ум достаточно чёрный у большинства людей. Посмотрите как-нибудь на МПЦ.

Но конечно же, у вас есть прошлые идентности, и всё их скрытое реактивное мышление собрано там в одну кучу, подобно сложенной из черепов пирамиде Чингисхана. Там их множество. И всё это собранное воедино мышление, вся эта реактивность и так далее - всё это стало не чем иным, как МПЦ. Так что было бы просто по-настоящему удивительно, если бы это не давало реакции. Но помните, это... я сказал это. Это, а не преклир.

На самом деле в техническом отношении так говорить неправильно: «Какой была реакция преклира на Е-метре?» Преклир вообще не даёт реакций на Е-метре! Реакцию даёт это. Реакцию даёт это. И когда это даёт реакцию, оно даёт её мгновенно - точно и исключительно в конце мысли majeure.

Я даю вам это словечко, просто чтобы вы могли смотреть на остальных свысока. Так что, если вы окажетесь на каком-нибудь приёме, где будут одни только профессора, вы можете сказать: «Что ж, по большей части мы имеем дело с мыслью majeure.»

Но существует такая странность. Честно говоря, вы думаете, что звук распространяется со скоростью... триста тридцать метров в секунду - и так далее и тому подобное. И несомненно, здесь возникают задержки, связанные со звуком; но помните: я не знаю, так ли это на самом деле. Понимаете, это до некоторой степени выдуманное знание.

И мы могли бы всё это просчитать и сказать, что мгновенный рид возникает через такой вот промежуток времени: время, необходимое одитору, чтобы произнести всю фразу до конца, плюс время, которое необходимо, чтобы звук достиг ушей преклира, плюс время, которое необходимо, чтобы мысль дошла до реактивного банка, плюс время, затрачиваемое на рестимуляцию, в результате которой возникают электрические реакции реактивного ума, плюс задержка, возникающая в Е-метре.

Так вот, я не знаю, возможно, мы могли бы расположиться на вершине какой-нибудь горы и протянуть провода Е-метра от Лонблана до Монпана, или чего-нибудь вроде этого. И мы пропели бы йодлем и задали бы какой-нибудь рестимулирующий вопрос - и посмотрели бы, сколько времени уходит на всё это, и измерили бы силу электрического тока, а также время, которое необходимо, чтобы звуковая волна прошла по воздуху; и возможно, мы могли бы проделать множество подобных вещей; и возможно, мы могли бы многое узнать. И я уверен, что если бы какой-нибудь профессор любил лазить по горам, то всю оставшуюся жизнь он провёл бы, занимаясь именно этим. Для нас больший интерес представляет предмет majeure, а не предмет mineure.

Так что нас главным образом интересует вот что: это реагирует мгновенно, причём реагирует мгновенно в конце мысли. И конечно же, реагирует на промежуточные мысли.

Вы говорите: «Нанёс ли ты, скотина, вред каким-нибудь свиньям недавно в этой сессии?» Так вот, если вы добавляете слова «в этой сессии», то тем самым вы оставляете себя в дураках, потому что эта фраза идёт вслед за мыслью. Дополнительная фраза, которая идёт вслед за мыслью, запутывает всё невероятным образом. Так что вы должны сказать: «В этой сессии», затем вы должны выкинуть обращение «ты, скотина» и сказать: «В этой сессии нанесли ли вы вред каким-нибудь свиньям?»

Так вот, при чтении показаний Е-метра вы можете столкнуться с такой сложностью. Предположим, у преклира есть пункт «свиньи». Так вот, в этом случае вы попадёте в одну из самых невообразимых путаниц, поскольку на слово «свиньи» возникает реакция и вы не знаете, появляется ли эта реакция в ответ на мысль majeure или в ответ на мысль mineure. Вы не знаете, что есть что. И это единственный случай, когда вы действительно можете запутаться.

Скажем, цель преклира - «поймать сома». И вы пытаетесь пробным путём определить, как же проводить листинг по этой цели. Так вот, «Хотеть поймать сома», понимаете, «Кто или что не хотели бы поймать сома?», «Кто или что не противостояли бы поимке сома?», «Кто или что противостояли бы поимке сома?» - все эти вопросы будут давать мгновенный рид, точно так же, как и сама цель, не правда ли? Разве это не ужасно? Это совершенно сбивает вас с толку, потому что в этом случае вы не можете определить, какая из формулировок является правильной, - если только вы не зачитаете эти вопросы два или три раза, чтобы «проложить колею», после чего, как ни странно, цель больше не будет давать реакции как цель, а будет давать реакцию только как мысль majeure. И вот небольшой эксперимент, который вам следует провести, просто чтобы убедиться... увидеть, что это такое.

Вы можете убрать этот пункт из фразы. Даже несмотря на то, что он находится в конце фразы, вы можете убрать его... это просто поразительно. И вы можете прочитать этот пункт отдельно. И вы говорите: «Свиньи, свиньи». В первый раз реакции нет; эта штука осторожничает, понимаете? «Свиньи». Теперь вы говорите: «Свиньи, свиньи, свиньи, свиньи». После этого: «Свиньи, свиньи, свиньи, свиньи, свиньи».

Вы вставляете это обратно в мысль majeure. «В этой сессии навредили ли вы каким-нибудь свиньям?» Рида нет. Да, вот это мистика. Конечно, в первый раз рид может и появиться, но лишь как ещё один рид на «свинью». Но затем прочтите это ещё раз, чтобы проложить колею... прочтите это ещё раз, чтобы проложить колею. «В этой сессии навредили ли вы каким-нибудь свиньям?» Нет, не реагирует. Мистика!

Так вот, мистика тут заключается в следующем: ниже уровня не-знания в реактивном уме заключена его потрясающая способность сохранять неизменным своё содержимое. Это ещё одна характерная особенность реактивного ума. Для него характерна фантастическая способность продолжать своё существование, он обладает фантастической выживаемостью. В противном случае его бы здесь не было. И то, что попадает в реактивный ум, приобретает ту же особенность - фантастическую выживаемость. Таким образом, у нас есть время, не-знание и выживаемость. Следовательно то, что вы отправили в реактивный ум, будет продолжать реагировать.

Ещё одна потрясающая особенность реактивного ума - это точность, с которой он действует. Если цель - «вредить свиньям»... это действительная цель... а в списке у вас формулировка «вредить свинье», то вначале на «вредить свинье» появится реакция, затем эта фраза перестанет вызывать реакцию, затем реакция снова появится, реакция будет то появляться, то исчезать совершенно беспорядочно, и вы не вполне будете понимать, что же тут происходит. И совершенно неожиданно преклир... вы вообще не можете изменять формулировку для преклира... преклир, весьма вероятно, скажет: «А, ну, это... это... это вредить свиньям». Бам! Потрясающая точность. Этот момент изучался ещё в Дианетике - невероятная точность, с которой реактивный ум реагирует на всё это. «Вредить свиньям», хорошо. Эта формулировка будет давать реакцию постоянно. Понимаете? Но «вредить свинье»... в этом случае реакция будет появляться нерегулярно, это не совсем то.

И не думайте также, что абсолютная способность сохранять неизменным своё содержимое - это абсолютная мудрость. Это не так. Так что дело обстоит следующим образом: если вы хоть чуть-чуть отклонитесь в сторону, вы не получите реакции.

Так вот, как это ни странно, вы можете взять обобщённую мысль, которая в достаточной степени соответствует тому, что находится в банке, чтобы вызвать реакцию, - и именно на основе этого вы строите вопросы «Что». Вот почему вы в действительности должны выискивать вопрос «Что». «Что по поводу разбивания автомобилей? Что по поводу кражи и разбивания автомобилей?» К сожалению, преклир использовал фразу «стибривать автомобили», а вы пытаетесь чего-то добиться, используя фразу «кража автомобилей»; и боже, так вы никогда не отыщете вопрос «Что».

Вчера вечером у нас было одно слово. Если бы я использовал любое другое слово, если бы я не использовал именно это слово в вопросе «Что», слово «надувательство», то реакции бы не было. Преклир произнёс это слово, значит, оно должно быть в основе цепи, на которой находится этот оверт. Вы должны пользоваться теми подсказками, которые вам даёт преклир.

Так вот, вы можете видоизменять формулировку этого вопроса так и сяк. Вы можете менять её как угодно, при условии, что остаётся неизменным суть самого вопроса - тот «крючочек», который может «зацепиться» за что-нибудь в реактивном уме и сделать возможной идентификацию. У вас должно быть что-то, что сделает возможной идентификацию. У вас должна быть мысль, которая вызовет ассоциацию, и так далее.

Что ж, здесь мы делаем нечто интересное. Мы берём весь оверт, который так или иначе состоял исключительно из действий, и выражаем его на том языке, на котором мы говорим, - хотя при совершении самого оверта этот язык, возможно, даже и не использовался, - и вот эта самая мысль отражает совершённое действие-оверт. О боже! Никто не смог бы сконструировать машину, которая была бы на такое способна. Это совершенно невероятно. И всё же реактивный ум может делать такие непростые вещи.

Но «Что по поводу кражи большого количества автомобилей? Что по поводу кражи автомобилей? Что по поводу кражи и разбивания автомобилей?» Бац! Как-то раз преклир сказал: «Ну, я стибрил велосипед». А вы говорите ему: «Что по поводу кражи детских игрушек?» Понимаете? Реакция в стиле си-би-си. Ничего не происходит. Вы должны прощупать различные варианты и найти вопрос «Что».

Так вот, вы можете видоизменить этот вопрос вот до такой степени: «Что по поводу стибривания игрушек?» Это попадёт в яблочко. Это допустимо.

Но вы изменили действование, понимаете? И мысль об этом действова- нии изменилась. Вам нужно сохранять её в достаточной степени неизменной, понимаете? Вам нужен какой-нибудь... какой-нибудь объект, который, по крайней мере, связан с этим действованием, чтобы заставить эту штуку реагировать, но она будет реагировать каждый раз.

И вот что здесь странно: почему реакция возникает после слова «игрушек»? Почему реакция возникает на «игрушек»? «Игрушек»... щёлк. Почему? Это вся мысль целиком. Всё, что я могу вам сказать, так это то, что реакция там возникает. И если, зачитывая вопрос, вы получаете такие вот риды: «Что (тик) по поводу (грязная стрелка) кражи (тик) игрушек? (фол)», то вы игнорируете все эти риды, кроме фола. Вы ни черта не делаете с ранним ридом. Вы просто все их пропускаете. Если фол не появился в то мгновение, когда вы сказали «к»... Понимаете, «игрушек», «игрушек»... фол. Если фол появился на «и» (фол), это не мгновенный рид.

Не говорите мне, почему реактивный ум действует именно так. Мне плевать. Просто поверьте мне на слово, что он действует именно так. Тогда эта штука очистится, всё придёт в порядок, преклир почувствует себя лучше и банк развалится на куски. Это выглядит почти так, как если бы реактивный ум сам составил для себя подробный план: «Как развалить меня на кусочки». Просто невероятно. Всё, что нужно было знать обо всём этом, от и до, это именно... Нужно было уметь смотреть и наблюдать.

Промежуточные риды - это настолько обычное явление, что если вы обратите внимание на какой-нибудь промежуточный рид в вопросе «Пытались ли вы нанести вред... В этой сессии пытались ли вы нанести вред кому-нибудь?» Предположим, вы задаёте такой вопрос и на слове «вред» появляется фол... вы будете болваном! Худшее, что вы можете сделать... однажды вы видели, как я это сделал в одной из более ранних сессий.

Я записал на полях: «вред». Я знал, что это будет горячим вопросом для подготовительной проверки, но в той сессии я проигнорировал этот рид, поскольку фол не пришёлся на «кому-нибудь», понимаете? Только-только появляется последний завиток мягкого знака, и вслед за этим - реакция. Понимаете? «В этой сессии, пытались ли вы нанести вред кому-нибудь?»... ооо! И вот он - рид, прямо на этом мягком знаке, понимаете? Не раньше и не позже, а бац, прямо на нём. Невероятно. Почему это происходит именно так, одному богу известно.

Знаете, я думаю, что даже люди, которые придерживаются теории «Большого Тэтана», усомнились бы в этом. Слишком уж это невероятно. Но это факт. И вы увидите, что это всегда именно так и происходит. Вы увидите, что если очистить этот мгновенный рид в конце основной мысли, то всё будет в порядке. Но если вы начнёте дурачиться с промежуточными ридами, которые вызваны второстепенными мыслями, то вы набьёте себе шишки - и так будет каждый раз.

Так вот, очень часто при составлении целей вы будете сталкиваться с серьёзными трудностями. «Выйти из дому, и собирать картофель, и разок- другой поиметь девушку на картофельном поле». Боже! И фол возникает на «выйти из дому», и он возникает на «и собирать картофель», и на «поиметь девушку», и «на картофельном поле» тоже даёт фол. И никакого мгновенного рида после слова «поле». После того как вы произнесли это три раза, мгновенный рид не возникает после слова «поле». Что ж, я бы сказал, что, вероятно, это как-то связано с целью, - та или иная формулировка, которая в конце концов обнаружится. И я бы убрал с листинга всё обесценивание, и все пропущенные висхолды, и всё подавление.

Это ещё один момент, который я с вами должен обсудить. Мы обсудим его прямо сейчас.

Когда я говорю «листинг», я не имею в виду пункты. Когда я говорю: «Уберите это с предмета листинга», я не имею в виду, что это нужно убрать с пунктов списка. Когда я говорю «листинг», я имею в виду просто листинг. Вы говорите: «Есть ли какой-нибудь пропущенный висхолд относительно листинга?» Понимаете? «Подавили ли вы листинг?» «Обесценили ли вы листинг?» «Совершали ли вы когда-либо оверт, связанный с листингом?» Вот как вы формулируете эти вопросы, понятно? Это листинг. Листинг. Это предмет. Вы даже можете сказать «листинг по целям». И когда мы говорим... когда я говорю вам «пункты» или «отдельные пункты», в этом случае я имею в виду какую-нибудь цель, или какой-нибудь пункт, или какую-нибудь линию целиком.

«Есть ли в этом списке какой-нибудь пункт, который был обесценен? Спасибо. Есть ли в этом списке какой-нибудь пункт, в отношении которого есть пропущенный висхолд?» Слишком сложная формулировка, нелегко донести мысль majeure до преклира, поэтому вы говорите: «Есть ли в этом списке какой-нибудь пункт, который был обесценен?» - произнесите это во второй раз. И вы увидите, как стрелка дёрнется. Потрясающее зрелище. Стрелка дёрнется, и вы очистите эту реакцию.

Но существует такой предмет, как листинг, существует такой предмет, как цели, и существует такой предмет, как пункты вообще; всё это разные вещи, с которыми вы можете работать, понимаете?

Так вот, если, работая с этой целью, вы зачитываете её формулировку три раза и не получаете в конце мгновенного рида, то это не то. И несомненно, вам лучше оставить её в покое. Но вполне возможно... нет никакой гарантии... но вполне возможно, что картофель имеет какое-то отношение к этой цели, или, может быть, девушки имеют какое-то отношение к этой цели. Конечно, догадаться невозможно.

Так вот, экспериментируя, я дошёл даже до того, что попытался собрать все слова, которые давали реакцию, и составить из них цель для преклира. Это не работает. Тем самым вы сообщаете преклиру свою оценку, и всё это просто превращается в оценивание. В конце концов преклир назовёт вам эту цель. Уберите все висхолды с предмета листинга, все висхолды с предмета одитинга, все висхолды с таких предметов, как пункты, цели и так далее. Любые возможные оверты в этом отношении... просто поищите их там и сям, повытаскивайте их отовсюду. И вдруг вы спросите: «Что ж, есть ли ещё какие-нибудь цели?»

«О, тра-та-та-та-та и тра-та-та и тра-та-та и та-та-та-та-та-та-та... “Заваливать девушек в чистом поле”».

Хорошо. Вы продолжаете проводить нуллинг. Вот вам и ваше картофельное поле. Понимаете? Только здесь это будет: «поле» (бац!), «поле» (бац!), «поле» (бац!). Видите рид? Мгновенный рид, мгновенный рид, мгновенный рид - каждый раз.

Неважно, сколько ранних ридов вы получили до того, как появился мгновенный рид. Игнорируйте их. Пожалуйста, поверьте мне. Просто игнорируйте их. Неважно, сколько ридов вы получили после того, как появился мгновенный рид. Игнорируйте их. Но вы должны донести до преклира мысль majeure. И если она у вас вся затуманена причастными оборотами, что ж, приготовьтесь к тому, что вам придётся увидеть несколько ридов и прочитать формулировку несколько раз, прежде чем она наконец будет воспринята целиком.

Но, как ни странно, какой бы сложной ни была формулировка... не знаю, я думаю, вы, наверное, могли бы... вы, наверное, могли бы получить фол на «Хижину дяди Тома» в том месте, где говорится «Конец»; вы получите мгновенный рид, понимаете? Но вам пришлось бы прочитать эту книгу реактивному уму пятьдесят или шестьдесят раз, и я не думаю, что кто-нибудь смог бы это выдержать.

Так что это стабильное данное... привыкните к этому стабильному данному. Пусть оно станет частью вашей жизни - и у вас не будет никаких проблем со всем этим. И ради бога, никогда не оставляйте без внимания мгновенный рид. Тааааа! Никогда не оставляйте без внимания мгновенный рид.

Что касается таких вещей, как рудименты, промежуточные рудименты и так далее: «Совсем недавно, когда я говорил с вами об этой цели, возник ли у вас разрыв АРО?» И стрелка идёт дрынг-дрынг... разрыв АРО, цель... вжик-вжух, понимаете? «Совсем недавно, когда я говорил с вами об этой цели, возник ли у вас разрыв АРО?» Теперь вы замечаете, что движение стрелки стало менее хаотичным. «Совсем недавно, когда я говорил с вами об этой цели, возник ли у вас разрыв АРО?» Бац! Вы донесли мысль majeure и теперь она оказала воздействие и вызвала реакцию. Но почему на это ушло столько времени? Потому что она очень сложна.

Вы запросто получили бы мгновенный рид вот с такой формулировкой: «В этой сессии был ли у вас разрыв АРО?» Бац! Понимаете? Простая мысль - всё происходит быстро. Сложная мысль - требуется какое-то время. Сложную мысль majeure приходится долго вколачивать, прежде чем она будет воспринята и вызовет мгновенный рид.

Так вот, вы говорите: «В этой сессии сказали ли вы полуправду? неправду?» Понимаете? Возможно, этот составной вопрос заведёт вас не в ту степь, потому что здесь вы имеете дело с целой кучей мгновенных рядов. На самом деле это сокращение следующих вопросов: «В этой сессии сказали ли вы полуправду? В этой сессии сказали ли вы неправду? В этой сессии пытались ли вы произвести на меня впечатление? В этой сессии пытались ли вы нанести вред кому-нибудь?» Понимаете? Как ни странно, вы можете скомпоновать все эти вопросы в одно целое и использовать промежуточные риды. Как ни странно, только в таком случае промежуточные риды можно принимать, особенно после трёх, четырёх или пяти сессий с этим пре- клиром, поскольку после стольких сессий в реактивном банке уже будет проложена колея для этой мысли majeure. Банк очень услужлив. Преклир, который находится под контролем, действительно реагирует.

Всё это просто невероятно. Почему реактивный ум реагирует? Почему Е-метр работает? Что ж, я не буду настолько глупым, чтобы пытаться заставить вас подчиниться таким же приказам, которые были отданы тем Шестистам кавалеристам под Балаклавой (это что-то вроде музыкального инструмента, на котором они плохо сыграли). Существует такое вот мнение на этот счёт. Итак, я мог бы сказать вам, инструкторы могли бы сказать вам, кто угодно мог бы сказать вам: «Слушайте! Когда появляется мгновенный рид, берите его! Вам не обязательно понимать это. Просто, когда появляется мгновенный рид, берите его как есть. И всё тут!» Понимаете?

А я имею полное право ответить вам: «Я не знаю!» Просто так происходит! Это целый ряд удачных обстоятельств, и в основе всего этого лишь непосредственное смотрение и никаких рассуждений. Мышление играет здесь совсем незначительную роль, понимаете?

Если говорить о самом Е-метре, то я думаю, что в своём простейшем виде это был вольтметр марки «Декка», за который нужно было хвататься с обеих сторон и при этом возникала реакция. Я думаю, с этой штукой игрался Ричард Сандерс в Элизабет, штат Нью-Джерси. Он хотел доказать врачам, что возникает реакция, и он знал, что на измерительные приборы они станут смотреть. И пока преклир держался за эту штуку, он щипал его так, что у того глаза на лоб лезли, понимаете... тот был весь в синяках... а затем просил его вспомнить, как его ущипнули, и получал одну и ту же реакцию на приборе.

Что ж, к счастью, сегодня мы не имеем дело с таким низким уровнем чувствительности в Е-метрах, - представьте, какой бы у вас вид был в конце сессии. Но так или иначе, Матисон подхватил эту идею, и он сам по себе взялся за это дело. Я прочитал лекцию и описал, какого рода прибор нам действительно был необходим. После чего Матисон пришёл домой и создал образец такого прибора. Для первой модели результаты были отличными. Диапазон этого прибора был очень ограничен. Преклиры с большой лёгкостью выходили как за верхний, так и за нижний пределы его диапазона. Я думаю, что и по сей день с приборами Матисона дело обстоит так же.

Но, как бы там ни было, время шло, и примерно тогда, когда я был в Вашингтоне, я в конце концов пришёл к мысли, что было бы неплохо обзавестись таким прибором, так что он Бридинг и остальные ребята стали почёсывать затылок, и старина Джо Уоллес и другие. И они всё мастерили и мастерили что-то.

И вот что они делали: они создавали превосходный прибор, а затем отправляли его на свалку, понимаете, потому что они умудрялись собрать такой прибор, у которого электрические характеристики были лучше, понимаете? Тогда я доставал из своего стола пистолет, направлял на них и заставлял их собирать прибор в соответствии с первоначальной схемой.

А затем они поставили это дело на поток и запустили в производство пятьдесят или двадцать пять приборов, или что-то около того, и они опять пришли ко мне и сказали, что если только убрать оттуда одну фиговину и поставить парочку конденсаторов, то прибор будет работать намного лучше. А я ответил: «Нет. Собирайте первоначальный вариант».

Но они собрали несколько тех других приборов, и, когда дело касалось только электроники, эти приборы реагировали превосходно, но когда дело доходило до разума, то никакой реакции не было. Этот же Е-метр даёт реакцию на то, что происходит в разуме. Внести изменения в этот Е-метр можно только через мой труп, потому что этот прибор был разработан чисто эмпирически. Удивительно, что он вообще работает.

Но знаете, люди дают всякие объяснения того, как это работает, как работает схема и пятое-десятое. Они несут всякий вздор. Всякую чепуху. Они могут наговорить всякой всячины и так далее, но всё это уже собрано воедино, и собрано лишь на основе экспериментирования с образцом.

Теперь мы уже разработали всякие теории относительно того, как работает эта штука. Теперь мы уже разработали массу всяких вещей. Внутри есть такая магнитная штучка, которая всё это поворачивает. Мы зависим от Джеймса Уатта, от Эдисона, от всех тех ребят, которые сегодня занимаются электроникой, и от всех остальных, от их ноу-хау, и от транзисторов; но если собрать всё это воедино, то мы получим Е-метр. Почему? Я не знаю.

У нас есть измерительный прибор, которым пользуются врачи. Стоит он в несколько раз больше, чем наш. Тедж раздобыл для меня один такой прибор.

Мы поигрались с этим прибором. Он не работает. Мы не знаем, что он делает, но он делает что-то не то. Стрелка скачет так быстро, что даже невозможно за ней уследить. Работая с ним, мы узнали ровным счётом ничего - что, по-моему, просто замечательно, - за исключением следующего факта... вы все это знаете... что врачи - мошенники. И вот вам пример. Они попытались скопировать наш Е-метр, однако у них из этого ничего не вышло. Они ничего не смогли определить с его помощью. Это замечательно! И вот у нас есть эта штука, и я рад, что она у нас есть! Это не бесполезный инструмент. Это пик медицинской электронной техники.

Так вот, почему он работает? Почему реактивный ум ведёт себя таким образом?

Зачем вам рассуждать об этом? Ради бога, вам преподнесли это на блюдечке с голубой каёмочкой. Вот так эта штука работает, вот так она реагирует, и вот так её нужно использовать. Как ни странно, эта штука работает неизменно... совершенно неизменно.

Так вот, в один прекрасный день вы станете клирами; вы станете очень сообразительными, вы рассчитаете в точности, почему Е-метр реагирует именно таким образом, какие в точности длины волн использует тэтан, чтобы создавать реактивность, сколько 6 точности конденсаторов должно находиться между этими фиговинами. Понимаете? И каким образом все вы сможете работать с Е-метром, используя передачу мыслей, - каким образом вы сможете установить на столе Е-метр и определить по его показаниям причины, по которым президент*кулидж не стал участвовать в выборах, понимаете?.. Прочитать всё это сквозь время.

Да, непременно достигните такого состояния! Да, непременно разберитесь, как всё это устроено. Когда вы это сделаете, напишите мне письмо. Я его опубликую.

С этим предметом связано такое множество всяких явлений... я имею в виду не только Е-метр... что вы не сможете просто взять их и сосчитать на комптометре межконтинентальной баллистической ракеты, а ведь в этой штуковине огромное количество деталей.

Так вот, как же быть с этими рассуждениями? С этими размышлениями?

Редж - инженер, и он смышлёный малый. Он появляется здесь время от времени. Да, ему с этой штукой приходится нелегко. Этот прибор нарушает все законы электричества, законы, которым подчиняется тело, всё на свете. Это прибор-призрак. На днях Редж пришёл к выводу, что тут нечего регистрировать, кроме мышления, иначе что это? как же это получается?., или что-то в этом роде.

Он не был сбит с толку тем, что этот прибор реагирует на разум, поскольку это довольно обычное явление.

Его сбило с толку нечто другое. Он всегда думал, что Е-метр регистрирует количество выделяемого пота, а затем он вдруг осознал, что руки не могут быть то потными, то не потными так быстро. Так что здесь, должно быть, имеет место какое-то другое обстоятельство, множество обстоятельств. Ио если вы спросите об этом других парней, то большинство из них скажут вам, что Е-метр измеряет количество пота. Ладно. Хорошо. Измеряет количество пота. Ие знаю, какое вообще отношение ко всему этому имеет пот. Е-метр не измеряет количество пота. Он измеряет мысль.

Но многие ребята могут собрать такие же приборы, и эти приборы не будут измерять мысль. Как ни странно, вы можете собрать самый обычный *мостик Уитстона, не вводя в него никаких задержек, и он будет регистрировать даже мысль. Так что здесь нет ничего загадочного.

Разум создан подобно электронному прибору, он создан так, что в своей работе он использует электричество. В нём есть стоячие волны, стоячие массы, которые существуют вне времени. Все они «плывут по течению» в настоящем времени; он подчиняется законам электричества, и на него оказывают воздействие электрические импульсы.

Но вспомните кое-что. Человеческое существо является создателем этой вселенной, оно также является создателем всей электроники, существующей в этой вселенной. На самом деле в человеческом разуме протекают различные потоки, различные токи, которые ещё не были открыты в области электроники. Понимаете? То, что первичный предмет стал теперь объектом изучения вторичного предмета, это, конечно, странная шутка. Но это так, и это очень странно.

Так вот, на самом деле вам незачем интересоваться, почему Е-метр реагирует (если только вы не собираетесь проводить какие-нибудь исследования в этом отношении). Достаточно ограничиться следующим объяснением: тэтан - это электрический угорь, а Е-метр измеряет электрический ток. Это примерно та точность, которая устраивает меня самого. Я никогда над этим не размышляю. Но вы говорите о странных, необычных вещах, имеющих отношение к Е-метру. Почему стрелка движется тики-тик, туда-сюда, следуя одному и тому же шаблону, каждый раз, когда человек хочет покинуть какое-либо место, уйти или вылететь из своей головы и так далее?.. Тэта-боп.

Такое явление, как тэта-боп, можно было бы исследовать очень долго, и это исследование могло бы быть очень сложным. Я могу назвать вам множество способов того, как вызвать тэта-боп. Множество способов. «Думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы покинуть кого-нибудь?» Вы получите тэта-боп, понимаете? «Думали ли вы когда-нибудь о том, чтобы умереть?» Вы получите тэта-боп. «Попытайтесь не быть в метре позади своей головы». Вы получите тэта-боп. «Пристрелите его из кольта 45 калибра». Вы получите тэта-боп. Я хочу сказать, что это интересное явление. Таким образом, здесь мы наблюдаем определённую согласованность. И это один из способов, с помощью которого мы могли бы сделать заключение или предположение о том, что люди могут экстериоризироваться, о том, что такое экстериоризация и как люди покидают свои тела, когда наступает смерть, и о подобных вещах... обо всём этом можно было бы узнать при помощи тэта-бопа.

А для чего вам обо всём этом узнавать? Почему бы вам просто не научиться выходить из своей головы — выйти и посмотреть, каково это, а затем вернуться обратно. Понимаете? Вам нет нужды рассчитывать всё это, потому что вы, так или иначе, находитесь на главной дороге. Вам нет нужды бросаться на всё это с кучей логических измышлений и какого-то суррогата, поскольку всё это здесь и вы можете на это посмотреть. Так что вы можете разгуливать тут и там, собирая по пути гальку. Эта галька может набиться вам в башмаки. Вы можете упасть в канаву. Вы можете наткнуться на дорожный указатель или телеграфный столб, врезаться в опору моста и налететь на чей-нибудь забор. Вы можете сделать всё это. Но позвольте мне обратить ваше внимание на то, что существует главная магистраль, и вы можете нестись по ней со скоростью 180 километров в час.

И это - мгновенный рид... ранние риды не в счёт; запоздалые риды не в счёт... только мгновенные риды, вот и всё. И мгновенный рид «повинуется» основной мысли, которую вы доносите до преклира, и, как ни странно, он появляется точно так, как если бы кого-то там заранее проинформировали о том, когда вы закончите говорить. Может быть, это ОГПУ или НКВД. Без разведслужбы здесь не обошлось.

Вы можете относиться ко всему этому как к чему-то очень загадочному, но забавно здесь то, что этот предмет становится чертовски простым. Но когда вы смотрите на работу с Е-метром таким вот образом, когда вы очищаете всё, используя такое вот отношение, работа с Е-метром становится чем-то очень странным.

Так вот, если ваше внимание целиком поглощено ранними ридами, запоздалыми ридами, если оно целиком поглощено тем, почему появляются риды, и если вы много раз оказывались в ситуации, когда Е-метр обесценивался, и если вы подозреваете, что Е-метр не работает, потому что он не сработал на вас... понимаете, однажды на Е-метре не было рида, когда вы знали, что рид должен был быть... то, естественно, работа с Е-метром будет для вас настоящим мучением.

Так что сведите всё это к такой простой вещи. Обращайте внимание только на один важный рид, который появляется на этом приборе, и дело будет в шляпе.

Единственное, что я ещё могу сказать вам о риде: когда появляется нечто большее, чем один простой рид, - это грязная стрелка, и это говорит о том, что где-то здесь есть пропущенный висхолд.

Все нужные вам цели и пункты дают единичный тик. Единственная реакция, которую даст подтверждённая цель, - единичный тик.

Двойной тик? В таком случае вся эта цель или пункт являются пропущенным висхолдом. Как только вы уберёте пропущенный висхолд, этот пункт больше не будет давать рида. Пропущенные висхолды всегда дают более одного тика. Цели и пункты, которые в конце концов подтверждаются, никогда не дают никакого другого шаблона, кроме как единичный тик.

Я видел, как некоторые из них давали рок-слэм, что подтверждало их подлинность. Я видел, как некоторые из них давали рок-слэм, что подтверждало их подлинность. Но недавно я осознал, что в каждом случае, когда это происходило, сам список был не таким уж и большим. Если бы список был немного длиннее, то эти пункты дали бы тик, и это подтвердило бы их подлинность. Рок-слэм - это нормальная реакция для цели, но я вижу, как спустя месяцы и месяцы все эти цели, когда они уже осели, дают тик, подтверждающий их подлинность. Понимаете? Это всё, что вас на самом деле должно интересовать в отношении Е-метра.

Так вот, вы говорите об ускорившихся райзах, ускорившихся фолах, замедлившихся райзах, замедлившихся фолах... да, но всё это мгновенные риды. Далее, вы говорите об отсутствии рудиментов. Вы говорите о ридах, которые даёт значимость мысли majeure, но это всё равно мгновенный рид. Это просто изменение шаблона поведения стрелки. Один рид означает одно, а другой рид означает другое, и я вам сразу выложил всё это.

К этому больше нечего добавить, понимаете. Грязная стрелка - это всегда пропущенный висхолд. Это двойной тик. Любое изменение шаблона поведения стрелки в то мгновение, когда вы закончили мысль, - это мгновенный рид. А цели и пункты, если они оказываются достоверными, дают единичный тик.

Честно говоря, вы вполне можете обойтись лишь теми данными, которые я сообщил вам в этой лекции. Если вы будете использовать только эти данные и не будете рыскать по дороге в поисках кучи каких-то новых данных, то у ваших преклиров все рудименты будут в наличии, вы будете идти вперёд полным ходом и всё будет замечательно. Хорошо?

Я не говорю: перестаньте думать. Думайте сколько хотите. Но не переставайте смотреть.

Спасибо.